~***The last word.***~

***
Гарри шел по полной народу улице, с своим огромным чемоданом и клеткой с Буклей, сзади молчаливо плелись надутые Дурсли, только что запуганные Грюмом. Две минуты назад Гарри попрощался со своими друзьями - единственными дорогими для него людьми теперь. Да, конечно, хорошо , что хотя бы они у него есть, ведь раньше вообще не было такого человека, на которого можно положиться, на которого можно надеется, с которым можно посмеяться, как с Роном, или поговорить по душам, как с Гермионой. Раньше не было никого… Да, это было ужасно, но Гарри тогда не так страдал, как если бы он сейчас потерял Гермиону и Рона. Данные Богом, судьбой, хотя Гарри не верил в это, или случаем, друзья, настолько дорогие ему, вдруг исчезнут из жизни: нет, это было бы…, нет такого слова, способного определить НАСКОЛЬКО это было бы ужасно.
Сириус… единственный родственник, единственный дорогой ему взрослый человек, ниточка, соединяющая Гарри с прошлым, с родителями. Гарри столько хотел узнать у него, столько рассказать о своем детстве, если то время можно было назвать детством. Сириус… ни в чем не повинный, просидел в самом ужасном месте на земле более 10 лет, в чем его только не обвиняли и только после смерти все вдруг поняли, что он просто… что его просто предали. А всему виной… всему виной все эти люди, все эти маги и маглы. Гарри окинул ненавистным взглядом толпу людей на платформе, снующих туда и обратно. Все они заняты своими мыслями, своими проблемами, своими желаниями. И всем, абсолютно всем плевать, что случилось с Сириусом. Вот молодая женщина успокаивает рыдающего ребенка - тот расстроился, что упустил цветастый воздушный шар, и теперь тот летает высоко на небе. А у Гарри никогда не было цветных воздушных шаров, у него вообще не было воздушных шаров и каких-либо игрушек. Только испорченные солдатики Дадли, две машинки: одна с разбитым стеклом, другая - без дверки и маленький мячик на веревочке, который Гарри нашел на дороге перед домом. И это дитя рыдает только из-за шарика, хотя у него еще будет полно таких шаров, хотя у него есть заботливая мама и наверняка есть любящий отец, у Гарри ничего этого не было никогда. И он никогда не плакал. Даже когда Дадли бил его и высмеивал перед такими же недоносками, как и он сам, он не плакал, он терпел и ждал конца. Конца этому ужасу.
Конец пришел, он в Хогвартсе, у него есть Рон, Герми, дядя, который может заменить хотя бы отца, которого у Гарри не было, и вдруг, по вине самого же Гарри, его отец погибает. И всем плевать. Плевать на то, что он столько страдал, а когда все стало налаживаться, всё вновь рухнуло и уже навсегда. НАВСЕГДА. И Гарри никогда не увидит больше этих заботливых черных глаз, это узкое лицо с впалыми щеками, всегда улыбающееся ему. В детстве Сириус с отцом и мамой были кем-то вроде Гарри, Рона и Гермионы - всегда вместе, всегда впадающие в переделки, забавные и весёлые они заражали всех своим смехом. А теперь они погибли. Гарри остался у Дурслей.
Гарри резко обернулся, чуть ли не ударил чемоданом проходящую старушку (в душе пожалев что, не ударил, бабка начала визжать о том, какая молодежь нынче пошла и т.п.), увидев, что Дурсли все еще идут за ним, бросил:
- Только попробуйте не позвать меня к телефону, если мне позвонит Рон или Гермиона! - эти слова были сказаны так резко и решительно, что Дурсли, не привыкшие к такому тону Гарри, встали на месте. Подбодренный этим он продолжил:
- И только попробуйте заикнутся о том, что я вам что-то должен: я НЕ буду ничего делать вверх того, что хочу. Ясно?
Очнувшись после шока Вернон, покраснев от злости, как же, разговаривать с ним в ТАКОМ тоне, стал похож на быка, готового разорвать племянника на кусочки:
-Мальчик, если ты…- но Гарри не уступал и прервал его заорав еще громче, чем ранее:
-Я не мальчик! И если ты, жирная свинья, - ткнул он пальцем на Вернона, или ты, сухая крыса, - повернулся к тёте, - и уж тем более ТЫ, существо, не поддающееся описанию, помешаете мне спокойно жить, я за себя не отвечаю, и мне будет плевать, что мне нельзя колдовать до 17! - Дурсль хотел было что-то вставить, но...
-Молчать! Если Я с вами ничего не сделаю, так это сделает Грюм, если не сделает он, сделает… КТО УГОДНО! Ясно вам? - и он вновь резко отвернулся от пораженного семейства и вновь чуть ли не убил какого-то прохожего.
Ярости его не было предела. Казалось, все отвернулось от него. Тогда почему же он не может повернуть всё это обратно? Потерянного не воротишь, Сириус не воскреснет, Волдеморт просто так не умрет, зато на Дурслях можно отыграться. И ему плевать, что они не виноваты. Сириус тоже был не виновен, зато отплатил на чужие грехи больше чем сам грешник.
***

Вот уже ночь… Темная июльская ночь…Тишина, спокойствие, молчание, Тисовая улица мирно спит, слышен храп Вернона, постукивание огромных старых часов, стоящих в холле внизу, редкое щебетание ночных птиц, так приятное для слуха. Гарри лежал с закрытыми глазами на кровати, положив руки под голову. Со стороны можно было подумать, что он заснул, но это не так. В голове продолжали бродить мысли, различные планы…
Сириус умер, умер из-за Гарри… Если бы он не пошел в это дрянное министерство, которое ничего не понимает, не верит собственным глазам и отправляет невинных людей в тюрьмы, позволяя убийцам гулять на свободе. Но всё, об этом стоит забыть. Стоит забыть и смириться хотя бы также, как он смирился со смертью отца и матери.
Из-за него чуть не умерла Гермиона, и чуть не лишился рассудка Рон… Нет, этого бы он не пережил. В другое время, в других обстоятельствах, он бы может быть как-то смирился с сумасшествием Рона, но уж никак ни со смертью… НИКОГДА бы не смирился со смертью Гермионы, НИКОГДА не смирится со смертью Сириуса. Сейчас он не должен не в коем случае допустить, чтобы с Гермионой или Роном что-то случилось. Рон и Гермиона засуживают самого лучшего. Они заслуживают спокойствия, заслуживают радости и счастья. Почему Гарри не может дать его им? Почему одни люди живут и наращивают себе жир в боках, подобно Вернону, другие, спокойно учатся, работают, заводят прекрасную семью, потом мирно воспитывают внуков, сидя у камина, накрытые клетчатым пледом, а другие… другие должны расплачиваться за чужие ошибки, исправлять их, подобно Дамблдорру, пытающемуся вернуть потраченное время, когда Фадж не верил в возвращение Волдеморта. Почему, он, Гарри, должен постоянно выбираться из каких-то историй, впутывать своих друзей, единственное дорогое ему, ведь полно других, возможно более выносливых или более счастливых в детстве. Почему именно он, Гарри, должен столько страдать?.. Ему всего лишь 16, в своем возрасте он видел больше, чем видели многие взрослые люди, он уже видел смерть, видел ни раз и еще не раз ее увидит…
С такими тревожными и поглощающими мыслями он и заснул. Сон его был не крепкий, Гарри уже давно не спал крепко и сладко, этого не позволяли ни жизнь, ни нервы, расшатанные до предела уже в этом возрасте.
***

Проснулся он со странно горячим желанием увидеть Рона и Гермиону и сказать им кое-что. Кое-что что не давало покоя ему всю ночь, что навевало страшные сны и желание огородить от бед хотя бы на немного своих друзей, ему пришла в голову идея, которая, как ему казалось, была настолько проста и настолько хороша, что ее непременно надо выполнить. Но когда? Когда ему встретиться с друзьями? Он присел на кровати и посмотрел на календарь на стене: 2 июля… ага! 4 июля день рождения тётушки Мардж и Дурсли как обычно поедут к ней до самого вечера. Прекрасный день для приезда Гермионы и Рона на Тисовую улицу. Гарри резко встал и, натянув футболку с надписью "квиддич" и широкие спортивные штаны, направился звонить друзьям. Взявшись на ручку двери, он непроизвольно взглянул на большую фотографию, прикрепленную на ней: надутые Рон и Гарри корпят над учебниками, а Гермиона вертится сзади, пытаясь убедить их, что необходимо делать домашние работы и нечего на нее обижаться. 2 курс. 12 лет. 4 года назад. Еще одно фото, поменьше: Гарри, в очередной раз разозленный на Малфоя, о чем говорит весь его вид, сидит в кресле, сзади его за плечи ободряюще держит Гермиона, а сбоку Рон ставит обоим рожки. Смешное фото. Начало 3 курса. 3 года назад. Эти снимки были сделаны Колином Криви, это всего лишь копии, оригиналы хранятся у него самого. Эти фотографии вроде бы были сделаны так недавно, но так давно. Столько всего произошло за эти 4 года. Столько всего изменилось. Как они изменились за это время… Очень. Гермиона была такой вредненькой заучкой, Рон безмозглым болваном, но уже тогда он их обоих любил, Гарри… ох, Гарри был… он сам не знал каким он был, но знал, что абсолютно не таким, какой он сейчас. Он был беззаботным, и скромным, и тихим, и спокойным, не ценил жизнь и совершал кучу необдуманных поступков. Наиболее беззаботные первые три года в Хогвартсе, когда жизнь казалась лишь большим, опасным, захватывающим приключением… Всё ушло…
Вздохнув, Гарри все же дернул за ручку, которая уже успела согреться от его теплых рук.
***

Дурсли уже завтракали, не смотря на то, что было только 10 часов: они всегда ложись рано и рано вставали, уверенные, что это очень полезно для здоровья. Дадли, все такого же телосложения, что и раньше, а то и жирнее, поедал утренний завтрак - хлопья с кучей начинок, уставившись в маленький телевизор над плитой, по которому показывали, похоже, мультики. Петунья крутилось возле него, сюсюкая и бормоча что-то, будто Дадли было не 17 лет, а 2 годика. Вернон читал ежедневную газету. Всё как всегда, неужели им нравилась такая жизнь, - подумал Гарри. Дурсли никак не отреагировали на появление племянника. Вот и хорошо. Гарри подошел к холодильнику и, вытащив оттуда пакет молока, налил его в свою фарфоровую чашку, которую выделили Дурсли специально для него, чтобы не пить из одной посуды с ним. Есть не хотелось. Тут Дадли, заржав, как лошадь, над какой-то шуткой из мультика, так увлекавшего его внимание, опрокинул тарелку со своими хлопьями на пол. Петунья начала смиренно подметать хлопья, а Вернон, оторвавшись от газеты, упрекать ее за то, что она не уследила за тарелкой Дадлика, один только Дадлик продолжал смотреть телевизор.
- Жалкое зрелище. Ты, как всегда, как свинья, Дадли, - изрек с усмешкой Гарри. Все трое Дурслей оставили свои дела и ошалело уставились на Гарри. Лицо Вернона выражало недюжинную злобу и готовность обрушить на Гарри сотню оскорблений, но обнаглевший племянник опередил его:
- Ты хочешь сказать мне что-то, Вернон?
- Э-э, - дядя сразу забыл всё, что копил в голове.
- А? Что? Не слышу. Правильно, лучше помолчи, ведь ты знаешь, что я прав и твой сынок никчемный олух. МОЛЧАТЬ! - прервал он Петунью, - и, кстати, вы ведь поедите 4-ого к Мардж?
- Только попробуй еще раз назвать моего сына подобным образом, - прохрипел Дурсль - старший и добавил: Да, мы поедим к моей сестре.
- Так вот 4-ого приедут мои друзья - Рон и Гермиона, - решил Гарри проигнорировать пустую угрозу Вернона, - они проведут здесь со мной весь день и, возможно, останутся на ночь. Возражения не принимаются. Комментарии тоже, - прервал он в очередной раз дядю.
- Только попробуйте разнести мне дом!
- Ни в коем случае, - нахально улыбнулся Гарри и пошел звонить Рону и Гермионе.
Два дня ожидания прошли мучительно долго. Будто все в тумане: мучительные мысли, обдумывание ситуации, долгие часы сна, магловский телевизор, стук часов, фотографии в фотоальбоме, старые воспоминания, печенье миссис Уизли под кроватью, книга о квиддиче, подаренная Роном - все это было в белёсой дымке, будто и не было вовсе. Всё, чем занимался Гарри за это время. И, наконец, наступило 4 июля.
***

Проснулся Гарри рано, чувство было, будто и не спал вовсе. Часы простучали шесть. Еще четыре часа. Три часа до прихода Герми и Рона и три часа до того, как уйдут Дурсли. Гарри вспомнил, ЗАЧЕМ он пригласил так скоропостижно и так загадочно друзей. Наверняка они просто в шоке. Гарри никогда не приглашал их к Дурслям. Гарри был готов поспорить, что Гермиона уже не спит, а пытается угадать, о чём Гарри собирается им сказать, или же читает какую-нибудь книжку, чтобы отвлечься от этих мыслей. Причину такого приглашения Гарри не стал им раскрывать из-за того, что они просто не поймут, просто не приедут, просто наотрез откажутся и запретят, они поссорятся с ним после этих слов, чего Гарри совсем не хотел, но выбора не было. Или сейчас, или никогда. Он резко встал с кровати и начал ходить по комнате взад-вперед. Слышно было, как просыпаются Дурсли, Петунья уже тихонько постукивала в комнату Дадли - совсем не так, как тогда, когда она хочет разбудить Гарри - в том случае сотрясается не только дверь, но и стены. Потом встал сам "Дадлик", судя по звуку, уже что-то свалил, разбил, заорал. О, как он бесил Гарри. Низкое, тупое, жалкое с-у-щ-е-с-т-в-о, человеком это назвать было нельзя. Гарри оделся, попытался причесаться перед зеркалом, но ничего не вышло, как обычно - волосы не слушались, посмотрев в зеркало он увидел бледного, с вытянутым лицом и серыми глазами парня, прежняя зелена и блеск глаз пропала еще после смерти Седрика.
- Да, ну и видок у тебя, - сказал он своему отражению.
- Я - это ты, как не прискорбно, - ответило отражение.
Наконец-то захлопнулась входная дверь и шум, который исходил от "Дадлика" наконец-то стих. Полная тишина в доме… Гарри вышел из своей комнаты и, решив, что не с порога расскажет друзьям причину их визита, а просто хорошо проведет с ними время, решил найти какие-нибудь магловские настольные игры Дурслей. Покопавшись в шкафу Дадли, не раз чихнув от той пыли, которой, казалось, пропитана каждая старая игрушка, Гарри всё-таки нашел шашки и, похоже, домино. Как раз то, что нужно, - заключил он и потащил две деревянные коробочки на кухню.
Разогрев чайник, Гарри решил, что на стол накроет Гермиона, у нее это получится гораздо лучше, ведь что где лежит у Дурслей, не знал ни он, не она. Прозвенел звонок в дверь. Они пришли вовремя. Гарри собрался с мыслями. Последний раз. Последний раз надо выдержать. Главное, не сказать им всё с порога. Лучше вечером. Он медленно подходил к двери, раздумывая над тем, как же себя вести. Гарри очень нервничал, но всё же, естественно, открыл дверь.
-Гарри! - кинулась ему на шею, чуть не сбив с ног, Гермиона, - в чём дело, что случилось? Дурсли тебя обижают, ты не хочешь здесь оставаться?
-И тебе привет, Герми, - получилось как-то хрипло. Не говори глупостей, с Дурслями я справлюсь как-нибудь сам, без вашей помощи, поверь. Привет, Ронни, ты как? - они обменялись рукопожатием.
-Норм, а ты?
-Так же. Ну, что мы стоим здесь, - заметил он обеспокоенный взгляд Гермионы, словно пытающийся проглядеть его насквозь, - пойдемте на кухню, я вскипятил чайник.
Так весело и беззаботно Гарри, Рон и Гермиона уже давно не проводили время. Они смеялись, шутили, пытались научить Рона играть в домино, Гермиону в шашки (что оказалось проще, чем Рона), пекли пирог, измазали Гермиону в креме, облили Рона кефиром, порвали рубашку Гарри, - и все это было как те 4 года назад, отражения которых висело на двери Гарри, - так же непринужденно и смешно. И только Гарри знал, что этого вообще больше никогда не повторится. Никогда они так, втроем, не повеселятся, не вспомнят старые деньки школы, то, как они дурачили Снегга и Малфоя, как за руку выходили из сложных ситуаций и ссорились по пустякам, которые тогда казались чем-то важным.
Старинные часы пробили восемь: Дурсли похоже остались ночевать у Мардж. Гарри подумал, что пора. Пора поставить все на место. В реальность. Вспомнить о проблемах, об утратах, утратах….
-Рон, отпусти ее, - сказал Гарри другу, когда тот боролся с Гермионой за право владеть соломинкой для сока, - я хочу вам что-то сказать, - да перестань же ты, - засмеялся он опять.
Гермиона и Рон сразу стали какими-то настороженными: конечно же они не сомневались, что Гарри пригласил их не только для того, чтобы посмеяться. Все трое вздохнули, переводя дыхания после долгого смеха, словно после бега.
-Я… - Гарри понял, что это сложнее, чем он думал…
-Гарри, не переживай, - Гермиона положила свою руку на его, - ничего страшного.
-Гаррик, правда, быстрее, не томи…, - заерзал на стуле Рон.
-Я…- он резко выдохнул, - я ухожу из Хогвартса.
Молчание повисло в комнате. Лишь за окном шумел ветер, и все те же старые часы нарушали тишину. Рон и Гермиона обалдело уставились на друга.
-Ты что? - еле шевелила губами Гермиона.
-ТЫ ИДИОТ! - взревел Рон.
- А я - то думаю, чего он вдруг, не с того не с сего, внезапно нас завет, обязательно и без отлагательств. Знал, что что-то не чисто. Знал, что будет какая-то безумная идея, причем, хоть и понимал, что возможно, ты просто что-то вспомнил, что-то понял, но знал, что что-то плохое случится! Ты кретин, если действительно хочешь сделать это!!! Ублюдок! - Рон ходил взад вперед по кухне, Гермиона сидела, закрыв руками нос и рот, - Ты что правда решил стать мракоборцем? Ты? Сопляк на шестом курсе? Не смеши меня!
- Я не собираюсь становится мракоборцем, я просто ухожу из школы и отсюда.
- ЗАЧЕМ? - Гарри подумал, что Гермиона уже все поняла, но к сожалению, Рон - это не Гермиона.
- Я не хочу подвергать вас опасностям и тому риску, которому подвергаю вас вот уже пять лет. Это лето подтвердило, что всё становится слишком опасно.
Рон продолжал метаться по комнате, повторяя что-то типо "идиот", "дурак", "ублюдок" и подобное, но в тоже время слушая Гарри, который продолжал:
- Я потерял Сириуса, я не хочу потерять теперь и вас. За мной охотятся. Он не успокоится, пока не достанет меня. Если я буду рядом с вами, значит, попадет и вам. Я этого не хочу. Тем более самое ожидаемое для меня место - это Хогвартс, он наверняка полезет туда в первую очередь.
- Но, Гарри, Хогвартс охраняется тысячами заклинаний, ты же знаешь, - тихо сказала Гермиона.
- Знаю, но это не помешало Волдеморту попасть туда в случае с камнем, не помешало Сириусу, кстати, не мешало Хвосту сделать из Кубка портал, наверняка в Хогвартсе есть еще тайные места, лазейки: помните, ведь сам Волдеморт учился в нем, не думаю, что "мародерами" были лишь отец, Люпин и Блек. Хогвартс огромен, разгадать его полностью не посильно никому.
- Ты больной, - просто заключил Рон.
- Да ты вообще меня слушаешь? Ты понимаешь о чем я говорю? Ведь я говорю дело! Я забочусь о тебе, рыжая скотина!
- Тихо, - Гермиона взяла Гарри за предплечье.
- Да что тихо? - отдернулся от нее Гарри, - я не смогу, вы понимаете, Я НЕ СМОГУ ЖИТЬ, ЗНАЯ, ЧТО ОН МОЖЕТ УБИТЬ ВАС! Совсем недавно он чуть ли этого не сделал! Что, Герми, не помнишь свой удар головой о камень? А ты Рон и не помнишь, как впоследствии сидел на кровати и рассуждал о том, какие красивая радуга и птицы у тебя в комнате, хотя ничего и в помине не было? Что ЗАБЫЛИ? Я ведь знаю, что куда бы я ни пошёл, вы попрётесь за мной, не понимаю, лишь бы сдохнуть да? От меня всегда были одни несчастья, я несу смерть, поэтому, я у-х-о-ж-у. Вы не переубедите меня.
Рон был в замешательстве и абсолютно не знал, что сказать. Сначала это был набор каких-то непонятных звуков, потом же, он просто сказал:
- Я думал ты мой друг, - прошел в коридор, схватил свою ветровку и сильно хлопнул дверью.
- Ты всегда был моим другом, Рон, - уже спокойно сказал Гарри, хотя, не был уверен, слышал ли это Рон.
Гарри, уже давно вставший со стула, загородил лицо руками, слегка отвернувшись от Гермионы.
- Гарри, я… - опять же тихо, почти не слышно.
-А иди догони его, - внезапно дернулся Гарри, вновь вскипев, лицо его выражало всю ту боль, что ему только что принес Рон, всю ту боль, что принесла ему жизнь, все события этой содержательной но никчемной жизни, - догони его! К черту Гарри! Ведь Гарри кретин, недруг, УБЛЮДОК. Гарри всегда делает не то, что надо. Лучше бы Гарри был убийцей не только своего крестного, но и своих друзей! Конечно же!
Гермиона не смогла ничего ответить, она никогда не видела такого состояния Гарри. Да, он бывал злой, бывал раздраженный, бывало, расстроенный и нервный, но не такой. Она всегда удивлялась ему, его стойкости. Она всегда боялась, что это когда-то надломится. В принципе, она этого ожидала. Она просто сидела и закрыв лицо руками, как совсем недавно Гарри, тихо плакала. Это было странно: Гермиона плачет, она всегда подбодряла его, редко плакала, если плакала вообще.
-Иди, догони его, - сказал он так спокойно, как мог и ушел наверх, в свою комнату.
Гарри вошел в комнату, была мысль хлопнуть дверью, но он почему-то передумал. Просто сел на кровать, и, поставив локти на колени, обхватил голову. Закрыл глаза. От этого закружилась голова. Сильно болела голова, но не шрам, нет, просто от усталости, от нервов. Рон… неужели он не понимает… он всегда был очень вспыльчивым… всегда слишком тупым, чтобы что-то понять с первого раза, упрямым. Но в то же время он был Гарри как брат. Как родной человек, которого у Гарри никогда не было. Гарри не хотел такого прощания, но… уж как вышло, ничего не поделаешь, теперь он потерял и Рона и Гермиону, но хотя бы они будут жить. Гарри надеялся на это всем сердцем. Очень захотелось разрыдаться, как ребенок, но не получалось - глаза словно просохли, отчего становилось ещё тяжелее. Всё горче и горче, сложнее и сложнее. Мысли… мыслей уже не было, была только внутренняя атмосфера подавленности, ужаса перед жизнью, перед обстоятельствами, окружающими его. Он не знал, сколько прошло времени от того момента, как он вошел, до того, когда теплые ласковые руки обняли его за плечи. Это была Гермиона. Она не ушла, но ей нужно было время подумать, поплакать. Гарри обнял ее в ответ и стало немножко легче. Они еще долго сидели так, обнявшись, плача над той жизнью, которую приходиться выносить Гарри.
И мы оставим их в этот момент, в этот печальный, и слегка торжественный момент прощания двух друзей. Возможно, они никогда более не встретятся, возможно, их пути еще пересекутся, в борьбе против вы сами-знаете-кого. Мы не знаем, победят ли они его, простит ли Рон Гарри, найдет ли Гарри себя в других странах или городах, вернется ли когда-нибудь, но мы точно знаем, что он никогда не забудет этих двух друзей, единственных настолько дорогих для него человечков. Не раз спасавших его в трудные времена, они больше не будут этого делать, значит, не будут рисковать жизнью… Да, Гарри был уверен, что сделал все правильно.
А что будет с ними дальше, никто не знает. Об этом можно только догадываться, и надеется, что всё-таки все будет хорошо.
*~~THE END~~*

Автор: Ulia